За любовь - Disciples - Библиотеки Невендаара

Оставив стойку и блеск оружия за спиной, богиня выглянула из высокого окна неправильной формы. Она посмотрела вниз. Комната располагалась в одной из множества базальтовых башен, ощетинившихся длинными иглами. Черная твердыня терялась далеко внизу в парах, поднимавшихся со дна огромного котлована, в который словно и провалилась крепость под силой неведомого землетрясения. По отвесным склонам стекали водопады лавы, собираясь у подножия твердыни в своеобразное огненное озеро.
На мостиках, что не были скрыты под облаками горячего пара, иногда мелькали темные фигуры демонов. Заброшенная, как показалось Солониэль поначалу, твердыня оказалась очень даже живой, но…скрытной. Этих воинов она увидела случайно.
Богиня подняла голову, чтобы рассмотреть то, что было наверху, за высоченными башнями, скрывающимися в багряном, льющемся сверху свечении. Огромные глыбы обсидиана повисли в воздухе.
- Нравится?
Солониэль резко обернулась на голос, донесшийся со спины. Бетрезен не заставил себя долго ждать.
Резкие черты лица Падшего выражали странное самодовольство, и Солониэль снова отвернулась к окну, лишь бы его не видеть. Не к добру это.
- Надеюсь, ты не заскучала? Прошу прощения за то, что я не очень гостеприимный хозяин, – елейно протянул он.
- Что это за место? – спросила она, игнорируя его тон, и равнодушно бросила взгляд на огненные водопады.
- Дно. Девятый круг. Называй, как хочешь. Это моя вотчина, мое узилище, моя клетка. Эта крепость с сердцем-кристаллом является центром сего не особо гостеприимного места. Выше мне нет пути…пока.
- О чем ты? – встревоженная его последними словами Солониэль посмотрела на Падшего. Она нахмурилась. Складка пролегла меж совершенных бровей, - Всевышний заточил тебя на…
- …на шесть тысяч лет. И этот срок на исходе, - Бетрезен присел на край ложа, туда, где разливался ореол от пламени жаровни.
- Не поэтому ли ты согласен мне помогать? Потому что, если Врата раскроются, ты, покинув это место, пройдешься огнем своей мести по землям Невендаара, убивая все вокруг, наслаждаясь повсеместной агонией. И в скором предвкушении этого, ты решил проявить такую неслыханную твоей природе щедрость? – прошептала она, внезапно охваченная ужасной догадкой.
- Как там говорят имперские люди? Пути Всевышнего неисповедимы? Ты можешь думать, что хочешь, прекрасная.
- Имперские войны и ангелы Всевышнего приготовят тебе достойный прием, не сомневайся в этом.
Отблески пламени ложились вдоль воротника-стойки его багровой, искусно выделанной курточки из кожи. Чем больше богиня смотрела, тем меньше у нее оставалось сомнений в том, что курточка, как и пара высоких сапог, была явно сделана из какого-то опального раба Бетрезена.
Падший перехватил ее взгляд:
- Один герцог провинился передо мной. Пришлось содрать с него шкуру, как видишь. Но впрочем, речь не об этом, как и не о том, что моя месть совершится через каких-то десять лет. Ты здесь совсем не для этого.
Падший встал на ноги. Он подошел к Солониэль и поставил на широкий базальтовый подоконник неведомо откуда взявшийся в его руке хрустальный флакончик конусообразной формы. Он качнулся на острой ножке и встал ровно, подвластный своему магическому происхождению.
Протянув руку над флаконом, Падший вонзил коготь в вены на запястье. Богиня недоуменно посмотрела на него. Темная кровь крупными каплями потекла по запястью, капая в магический сосуд.
Когда он наполнился, Бетрезен поднес растерзанное запястье к губам и закупорил флакончик пробкой.
- Это поможет твоему мужу, - Падший поднял флакон двумя пальцами на уровень своего лица, - просто влей ему это в глотку. Результат не заставит себя ждать.
Солониэль протянула руку, чтобы выхватить флакон, но Бетрезен оказался проворнее. Он спрятал его в кулаке и отвел руку назад, рассмеявшись.
- Нет, о прекраснейшая. Плата вперед. Позволь мне насладиться твой красотой.. – прошептал он.
Флакон исчез из его рук.
Бетрезен довольно грубо притянул Солониэль к себе, схватив за предплечья. Когти Падшего поцарапали ее нежную кожу рук, оставив набухшие полосы. Его хватка была крепкой, богиня не могла даже пошевелиться. Близость Падшего ангела была ей невыносима. В кровавых глазах она видела отражение своего лица, легшую на него тень испуга и отвращения.
Поцелуй пламенем ада обжег губы прекрасной Солониэль. Нежной кожи коснулись раскаленные объятия. Она подавила зарождавшийся в глотке крик боли и лишь вцепилась побелевшими пальцами в обугленные по краям грязно-серые перья крыла. Перед глазами встал огненный морок. Ей казалось, что она падает спиной назад, в пылающую бездну, и от этого стало невыносимо страшно.
«Галлеан! Не дай мне сгореть в этом пламени!»

В ее памяти навсегда останется снег…
Как она сидела на коленях в белоснежном сугробе, запускала в его холодные недра руки в надежде унять до сих пор не отпускавший их жар.
Как она рыдала, и ее слезы неумолимо текли по щекам. Как она растирала снег по предплечьям, словно пыталась стереть с себя эти обжигающие следы прикосновений. И снег становился розовым, как рассветный горизонт, и комьями падал подле ее колен, что были исчерчены кровавыми тонкими полосами.
В ее памяти навсегда останется та всевоспломеняющая страсть… Слишком яростная, чтобы богиня стерпела ее без вреда для себя. Ибо источником этой страсти была ненависть, а не любовь.
Солониэль касалась пальцами своего лица, боясь нащупать корку чудовищных ожогов. Боялась посмотреть на себя и увидеть под шелком разорванного платья следы острых когтей и обожженную кожу. И снова заливалась слезами, пряча лицо в хрупких ладонях.
«Вставай!» - говорила она себе, - «Вставай! Ты должна встать!». И, сжимая в руках флакон крови Падшего, она поднималась.
Во имя своей любви, во имя блага детей Галлеана она опалила свой дух. Оставила на нем незаживающий уродливый шрам. Что все это значит по сравнению с жизнью супруга? Сущая безделица.
В ее памяти навсегда останется огонь любви Галлеана, что загасил и унял ее боль….
Бетрезен не обманул ее, хотя она до конца ожидала какого-то подвоха с его стороны. Эльфийский бог вернулся к своему народу. Ничего не рассказала Солониэль возлюбленному супругу. Утаила о том, что спускалась в Преисподнюю, с кем говорила и что делала. Сказала лишь, что во всем ей помог Дорагон, повелитель драконов.
Нет, она не солгала ему. Богиня никогда бы не смогла солгать Галлеану, смотря прямо в его льдисто-голубые глаза. Она лишь недоговорила. А это не могло считаться обманом.
Но каждый раз, когда она смотрела на Галлеана, Солониэль испытывала горькое чувство вины, но ничего не могла уже исправить. И когда это чувство начинало жечь за грудиной, так напоминая прикосновения Бетрезена, богиня покидала супруга, и долго ходила вдоль берега, вслушиваясь в шум прибоя. Морская вода ласково касалась ее ступней, обхватывая тонкие щиколотки, словно пыталась забрать с собой в глубины мрачные мысли своей госпожи.
Как сейчас.
Солнце стояло высоко в зените. Волны с плеском накатывали на жемчужный песок и стирали с него легкие следы Солониэль. Она медленно шла вперед, обхватив тонкими руками предплечья. Ветер звенел бубенцами на лентах ее легкого платья. Темные волосы падали ей на лицо, но богиня будто этого не замечала, не убирала легким движением точеной руки. Погруженная в себя, пытавшаяся разобраться в своей душе Солониэль подняла взгляд и остановилась. Перед ней стоял высокий эльф, закованный в латы. Их пластины напоминали резные листья и на солнце отливали зеленью лугов и золотом листвы Вечного леса. Совершенный, но печальный лик обрамляли пряди длинных светлых волос. В глазах оттенка небесной выси залегли отголоски грусти.
- Ты словно избегаешь меня, - произнес он. Голос был тих, как вечерний ветер в лесной листве.
- Это не так, - ответила Солониэль, заставляя себя смотреть в глаза Галлеану. Она знала, что стоит ей отвести взгляд, как эльфийский бог поймает ее на лжи.
Солониэль ощущала большие перемены, произошедшие с ней. Отравленное ядом вероломства сердце, опаленная огнем бездн ада душа. Она пожертвовала ими, совершенно не жалея, ради своей любви, ради своего любимого супруга.
Ненависть омрачила ее лик, глаза потемнели. Галлеан смотрел на супругу и не узнавал ее. Так ныне была далека от него любимая ему Солониэль. Словно скрылась под шалью своих дум. И как бы ни пытался Галлеан выяснить причину, богиня ловко уклонялась от ответа.
- Мне надо было подумать, - сказала Солониэль, убирая волосы от лица.
Он жив. Это ли не главное? Все остальное так мелочно в сравнении, как пожухлая листва Вечного леса под ногами.
Галлеан стянул перчатку и коснулся длинными пальцами нежной щеки прекрасной Солониэль.
- Возвращайся… ты нужна мне… - прошептал он и исчез в ворохе золотых кленовых листьев. Плавно кружась, они пали под ноги богини. Легким дуновением теплого ветра осталось его прикосновение на щеке Солониэль.
Луна исчезла и возродилась на небе с тех пор, как она исцелила супруга. Горные кланы первыми прекратили торговлю с эльфами и более не показывались на границах. Демоны легионов перестали нарушать тишину эльфийских владений. Галлеан видел в этом недоброе предзнаменование, и его дети крепче сжимали рукояти мечей и держали наготове луки, денно и нощно следя за таким обманчивым покоем своих земель.
«Мир не будет таким, как раньше, если богиня жизни возжелала мести и смерти своих врагов. В конечном итоге она ее добьется. Но какой ценой? » - вспомнились ей последние слова Падшего.
- Я буду сражаться, Вотан, - прошептала она, обратив свой взгляд на вершины Фальген Хейма, - за Галлеана. За его детей. За свою любовь.
Через несколько мгновений богиня скрылась, слившись с дуновением морского ветра, оставив после себя лишь едва заметные следы на влажном жемчужном песке.

16. 08 11

Автор: Aion69