Добрый инквизитор - Disciples - Библиотеки Невендаара

Яркое пламя осветило внутренности помещения. Гном на мгновение забыл о звуках, издаваемых проклятыми, и обеспокоено посмотрел на Ламли. Но тот, заметив на себе взгляд, не проронил ни слова. Инквизитор стоял с задумчивым лицом, на котором играли отблески от факелов и, казалось, не обращал внимания на то, что происходило рядом.

В подвале напротив входа полукругом расположились камеры, за решетками которых бесновались девять проклятых. Вольфгар сглотнул, прежде не видя такой их реакции на вошедших. Видимо, сказалось присутствие инквизитора. Сырость и затхлость давали понять, что это место предназначено для тех, кому не суждено прожить подольше. Здесь оставляли только смертников: перед которыми уже маячила петля, над которыми палач занес топор, которые ощущали жар от языков пламени. Попасть сюда означало только одно - вскоре ты не жилец.

На лысине мэра выступил пот. Он хотел его промокнуть, но вспомнил, что оставил платок на столе. Вотерик тоже почувствовал как вспотела поясница, словно после нелегкой битвы. Проклятые пугали его. Не как возможные воины – с ними он бы расправился, пускай и не со всеми сразу – а как наглядный пример возможностей Легионов проклятых, когда дело касается пополнения рядов армии. Не может Бетрезен обходиться лишь демонами да горгульями - требуются и люди, бесповоротно подчинившиеся его воле.

Ламли повернулся к крайней камере. В ней мужчина с безумными глазами пытался выломать решетку. Инквизитор медленно начал осматривать других проклятых, заглядывая к ним в головы. Разум – то, чему первым делом обучают новичков, решивших служить Святой инквизиции и Всевышнему. Охотников на ведьм подвергают нещадным испытаниям, чтобы они закрыли свой разум от посторонних, и наоборот – могли читать, словно раскрытую книгу, разум других. Вокруг Ламли стало тихо, будто он в одночасье оглох. Проклятый напротив него скалился, открывал рот, что-то крича, но до инквизитора не доносилось ни звука. В голове мужчины он увидел только слепую ярость, поглотившую его без остатка. Вот таким уже вряд ли поможешь.

Следующий проклятый выглядел настолько худым, словно не ел целую вечность. На вытянутом лице застыла гримаса злобы, но сам мужчина, сидевший на холодной земле, лишь держался за волосы да наблюдал за связкой ключей в руках Вольфгара. Ламли обратил внимание на его торчащие ребра и с надеждой заглянул в мысли. Человек оказался менее опутан одержимостью - ярость присутствовала, однако не подчинила себе все уголки разума. Инквизитор нашептал образ еды и почувствовал, как ярость немного отступила, сменившись голодом.

Взгляд Ламли остановился на старухе. Она с поразительной подвижностью для своих лет носилась по камере. Верещала, хваталась за решетку корявыми пальцами и била кулаками по стенке. Вот из таких лучше всего и получаются ведьмы с суккубами. Но ей все еще можно помочь.

Инквизитор, не задерживаясь долго на каждом из проклятых, скользил по ним полным сосредоточенности взглядом и проникал в головы. Парень с откушенным кончиком языка - в глазах застыл скорее страх, нежели злоба. Лысый мужчина - что-то бормочет себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону. Пожилой мужчина, бьющийся головой о землю и периодически поглядывающий на гнома, отчего Вотерик не находит себе места. Вопящая женщина, у которой из разорванной одежды выглядывает испачканная грудь, а волосы на голове в таком состоянии, словно их своей клешней расчесывал бес.

Ламли обрадовался в душе. Он думал, что для многих все уже потеряно.

Как, например, для толстяка, в глазах и мыслях которого инквизитор обнаружил ярость и ничего более. Она стала его сущностью, поработила разум и волю. Мужчина, освещаемый факелами, рычал и пытался плечом выбить решетку. С каждым ударом его тело вибрировало, словно студень, а изо рта вылетали брызги слюны. Вотерик на всякий случай сжал рукоять молота сильнее.

Когда Ламли повернулся к последней камере, ему сначала показалась, что в нее по ошибке поместили не того. Девушка лежала на земле спиной к инквизитору и, казалось, мирно спала. Никаких движений. Но когда Ламли заглянул к ней в голову, то увидел как она переживает один и тот же эпизод. Нож в ее руке оставляет за собой кровавый след на горле подруги, не верящей в происходящее. Вот за кого можно зацепиться, осознал инквизитор.

Он подошел к Вольфгару и взял у него из рук связку ключей. От звонкого звука тот пришел в себя, понял, что произошло, и отступил за гнома.

- Я надеюсь, вы не собираетесь их выпускать? – с опаской спросил мэр.

- Нет, я хочу попасть внутрь камеры.

- Ваше право, однако я бы не стал рисковать – этот толстяк не внушает доверия.

Ламли подошел к решетке с девушкой и Вольфгар с облегчением выдохнул, выйдя из-за спины Вотерика. Гном посмотрел на него с такой улыбкой, словно стал свидетелем, как паладин испугался гоблина. Инквизитор без колебаний открыл камеру, шагнул внутрь, после чего заперся и бросил ключи градоначальнику.

- Вы что делаете? – удивился Вольфгар выходке служителя Святой инквизиции. Он поймал ключи и недоуменно посмотрел на гнома, который только пожал плечами.

- Открытая камера будет отвлекать ее, - объяснил Ламли, кивнув на пол, где продолжала неподвижно лежать девушка.

«Долго еще?» – подумал Вотерик, которому успели осточертеть все эти крики, шум и затхлость. Вольфгар спросил себя о том же самом. Но при этом его беспокоила толпа, заполонившая площадь.

Тем временем инквизитор присел на корточки рядом с девушкой. Тронул за плечо - реакции не последовало. Тогда Ламли потряс ее. Затем второй раз более усердно. Девушка наконец-то открыла глаза. В них не было ни ярости, ни страха – только равнодушие. Ей было все равно, что происходит вокруг. Она знала, что скоро умрет, поэтому смирилась со своей судьбой, понимая, что заслужила предсмертные муки на костре. Пора на выход, подумала она, увидев перед собой лицо инквизитора. Надо же, решил наведаться перед казнью.

- Как тебя зовут, дитя Всевышнего?

- Вы не священник, чтобы отпускать мне грехи, - ответила девушка, ничуть не страшась Ламли. – Всевышней и не знает о вашем существовании, иначе бы лично стер с лица Невендаара. Прикрываетесь его именем, творя бесчинства…

- Я хочу помочь.

- Вас боятся сильнее демонов Бетрезена…

- Послушай меня.

- … сильнее мертвецов Мортис…

Девушка вздрогнула, когда Ламли положил ей на голову руку.

- Здесь многим из вас еще можно помочь, очистив разум от демонической скверны, - сказал инквизитор, и на лице девушки отразилось недоверие. Для нее слова Ламли прозвучали издевкой, словно ей поведали, будто веревка может порваться, палач промахнуться, а хворост не загореться.

- Но и ты мне должна помочь, - продолжил инквизитор. – Постарайся вспомнить тот день, когда все началось. Я буду с тобой.

Скорее от неслыханного поведения инквизитора, нежели от желания спастись, девушка послушалась Ламли. Не смотря на гулкие удары из соседней камеры, она окунулась в воспоминания. Инквизитор последовал за ней.

Вольфгару быстро надоел застывший, словно статуя инквизитор, и он перевел взгляд на гнома, который в свою очередь рассматривал проклятых. Затем градоначальник посмотрел на выход – как там люди на площади? – с нетерпением протер рукавом лоб и дернулся, когда толстяк заорал во всю глотку. Нет, это невыносимо! В следующий раз проклятых надо кончать на месте. Как два года назад поступил бывший мэр – ему привели пойманного проклятого, а он собственноручно проткнул его кинжалом, сказав потом Святой инквизиции, что тот на него набросился.

Подвал на мгновение заполнил грохот. Вольфгар увидел, что старая решетка не выдержала ударов толстяка и тот сейчас поднимается с пола. Городской голова, испугавшись, все же не смог заставить себя броситься к лестнице или хотя бы спрятаться за гнома. Глаза толстяка наполнились кровью, он сбил Вотерика с ног и набросился на Вольфгара. Только излишний вес проклятого позволил мэру увернуться.

Ни грохота упавшей решетки, ни криков с рычанием и завыванием всполошившихся проклятых Ламли не слышал. Вокруг него царила тишина. Он вместе с девушкой вернулся в тот день, когда она стала себя плохо чувствовать, злиться на всех и раздражаться. Инквизитору удалось обнаружить еле заметную нить, окутанную яростью. Она тянулась из леса. Ламли понял, что это дело рук ведьмы. Память резанула картинка из прошлого. Однажды он уже сталкивался с ведьмой, и тогда ему пришлось сделать самый трудный в его жизни выбор.

Вотерик вскочил с земляного пола и схватил отлетевший в сторону молот. Толстяк попытался поймать в свои тиски горло мэра, однако передумал, заметив гнома. Лицо проклятого исказила гримаса безумия, он потянулся к Вотерику, но получил молотом по зубам – несколько штук вылетело изо рта, брызнула кровь. Толстяк, казалось, не почувствовал удара. Он с прежним рвением жаждал схватить гнома, однако тот был слишком прыток для него. Вотерик, увернувшись, отскочил в сторону и всю массу своего оружия опустил проклятому на ногу. Хрустнули пальцы, превратившись в кровавую лепешку. Толстяк рухнул, словно подкошенный. Он попытался подняться с помощью рук, но прежде молот Вотерика описал траекторию к его голове. Проклятый больше не двигался.

Инквизитор, удовлетворенный тем, что удалось разведать источник одержимости, возвратился в темный мир подвала. Девушка спала. Он так и не узнал ее имени. Что ж, для этого еще найдется время. Казнь откладывается на неопределенный срок. Пока он не сделает все возможное, чтобы спасти этих людей.

Ламли поднялся на ноги. Он вдруг явственно стал ощущать, что в лесу неподалеку от города находится зло. Приспешница Бетрезена причастна к тому, что происходит. Именно она отобрала в городе людей, в которых глубоко затаилась искра одержимости, и распалила ее. Однако их схватили прежде, чем они переродились и ушли за ней. Вот только ведьме все равно, что с ними будет – присоединятся к Легионам проклятых или же сгорят заживо. Так или иначе, люди понесут потери.

Повернувшись к градоначальнику, чтобы попросить у него ключи, Ламли увидел распластавшегося на полу проклятого. Под головой натекла лужа крови. Перепуганный Вольфгар стоял, не находя слов, а Вотерик осматривал молот, раздумывая над тем, где бы его помыть. Ни один мускул на лице инквизитора не дрогнул. Когда имеешь дело с проклятыми, нужно быть готовым ко всему. Хвала Небесному отцу, что гном тоже спустился в подвал. Не будь его здесь, толстяк расправился бы с мэром, освободил остальных, а уж потом они все вместе наведались бы к нему.

- Ключи, - произнес Ламли, но градоначальник по-прежнему смотрел на то, что осталось от головы толстяка. Тогда инквизитор окликнул Вотерика, стараясь перекричать взбесившихся от запаха крови проклятых. Гном увидел, что Ламли пришел в себя и, не потревожив Вольфгара, достал у него из кармана связку ключей.

Инквизитор, оказавшись снаружи, сдержанно поблагодарил Вотерика. Тот усмехнулся, словно для него это был пустяк, и продолжил осматривать забрызганный кровью молот. Ламли тронул мэра за плечо. Тот затаил дыхание, обернулся и с облегчением выдохнул.

- Людям на площади объявить, что казнь переносится на завтра, - приказал Ламли.

- Но инквизитор… - всполошился Вольфгар.

- Она может и вовсе не состояться, но следует сказать, что проклятых казнят завтра.

- Я уверен, что многие с площади направятся прямиком сюда, когда услышат о переносе.

- Поэтому всю городскую стражу следует созвать на охрану тюрьмы, - железные нотки инквизитора дали понять градоначальнику, что Ламли настроен решительно. – Я попытаюсь до рассвета очистить их души. – Вольфгар не был в восторге от решения инквизитора, но промолчал. - Для начала пускай сюда принесут еды, воды и дополнительные факелы. Здесь должно быть как можно светлее.

- Я, наверное, подожду наверху, - подал голос Вотерик. - Не хочу оказаться тут, когда толпа начнет штурмовать.

-Вотерик, мне понадобится твоя помощь, - сказал Ламли и гном, успев сделать несколько шагов, замер. – Ты мне нужен снаружи.

- Что ж, это просьба совпадает с моим собственным желанием. – Вотерик повернулся к Ламли. Мимо быстрым шагом прошел градоначальник, спеша выполнить поручение.

- В лесу, что возле города, отыщи ведьму, - попросил Ламли, надеясь на гнома.

Вотерик задумался на секунду, обдумывая услышанное, и спросил:

- Как мне ее найти?

- Когда стемнеет, высматривай пламя костра. С его помощью она творит чары, вызывающие одержимость.

- Убить ведьму, затушить костер? – уточнил Вотерик.

- Да, - с надеждой произнес Ламли. – Иначе мои труды здесь будут напрасны.

Гном кивнул и направился к выходу.

Похоже, молот пока еще рано отмывать.

***

Покинув тюрьму, Вотерик заметил, как возле нее собирается городская стража. Вольфгар уже отдал распоряжение. С копьями, мечами и алебардами мужчины подбегали к зданию, откуда проклятых вот-вот должны были вывести на казнь. Стражники в неведении осматривались, спрашивали друг друга, но никто не мог сказать наверняка, зачем их сюда позвали. А их все прибывало и прибывало.

Вотерик спешно удалился прочь, свернув на соседнюю улочку. За то время, что он пробыл в подвале, снаружи ничего толком не поменялось: все так же спешили на площадь горожане, все так же царила в воздухе праздничная атмосфера. На гнома по-прежнему никто не обращал внимания, что устраивало Вотерика как нельзя лучше. Он спокойно завернул в переулок, прошел еще немного и остановился, когда сбоку от него открылась многолюдная площадь. Взгляд гнома зацепился за будущее место казни – девять деревянных столбов, к которым привяжут проклятых, снизу были забросаны поленьями и хворостом. Вотерик отвернулся и зашагал дальше, не заметив, как сильнее схватился за молот.

Окраина города пустовала, лишь изредка кто-либо проходил мимо. Вотерику даже стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя слишком маленьким среди всех этих домов. Даже в огромных шахтах он не испытывал такого. В шахтах, на фоне которых титан покажется мелким существом.

Гном услышал свое тяжелое дыхание. Да, он спешит помочь инквизитору, но что им движет? Желание схлестнуться с ведьмой? Он только что с избытком выпустил пар на толстяке. Желание спасти проклятых? Он и ради нормальных людей не стал бы так рисковать.

Вотерик прогнал мысли прочь и, выйдя за пределы города, осмотрелся. Лес находился только с одной стороны. Туда гном и направился.

Он углубился в зеленую чащу имперского леса, принявшись высматривать между толстыми стволами деревьев и высоких для него кустов воина Легионов проклятых. Периодически Вотерик замирал, прислушивался, однако до него не доносились звуки трескающихся в костре веток. Он озадаченно почесал бороду – ведьму можно и целые сутки высматривать, но так и не найти. А время, между прочим, перевалило за полдень.

Вотерик, торопясь, цеплялся за колючки, закусывал и пил на ходу. Он вспотел, устал, но был счастлив. Вот чего ему не хватало в последние годы! Он улыбнулся. И пускай вокруг не заснеженные горы, пускай он выкладывается не ради своего народа – это лучше, чем просиживать штаны в шахтах, надеясь, что когда-нибудь горные кланы вернут былое величие. И если при его жизни такая возможность подвернется, он будет стоять в первых рядах, готовый биться за ее осуществление. Потому что с тех пор, как столетие назад эльфы загнали гномов глубоко под землю, те так и не смогли возвратить себе прежние границы. Совет кланов слишком осмотрителен, слишком не уверен в собственных силах – пока он обходится только тем, что защищает территорию вокруг шахт. Да, туда иногда забредают и демоны, и орки, и стаи волков, с которыми приходится вступать в схватку. Однако их и близко не интересуют шахты, как и народец, спрятавшийся в них.

Нередко Вотерик с собратьями выходил наружу, чтобы прогнать неприятеля. К сожалению, эльфы так далеко не заходили. Он вспомнил, как в таверне «Пузатая кружка» поддался мимолетному импульсу и был готов наброситься на вошедшего лучника с остроконечными ушами. Однако задание Совета кланов важнее личной неприязни. Вотерик взял себя в руки, благодаря чему узнал, что именно принес тот эльф в посылке. Стоило отправляться в такую даль ради бутылки вина… Гном ухмыльнулся. Вот обрадуется Совет Кланов…

Без разницы, что оказалось в посылке, решил Вотерик. Главное, что он выбрался из шахт. После юности, проведенной в портовом городе, укрываться в земляных туннелях стало невыносимо. Вот почему он отправился с инквизитором в город, а сейчас бродит по лесу в поисках ведьмы – он жаждет приключений.

Когда начало смеркаться, Вотерик с облегчением вздохнул. Палящее солнце и духота постепенно оставляли свои позиции ночной прохладе, и гном с удовольствием присел на мягкую траву. Он верил, что инквизитор не ошибся и что приспешница Бетрезена действительно находится в этом лесу. Но обнаружить ее оказалось намного сложнее, чем предполагалось изначально.

Гном положил рядом с собой молот, снял походную сумку и растянулся на земле, закрыв от сладостных ощущений глаза. Он не мог позволить себе лежать долго, поэтому вскоре присел, достал из сумки прихваченные с собой корнеплоды и с удовольствием перекусил ими. Тяжесть в животе клонила ко сну. Вставать не хотелось, однако с большим усилием воли Вотерик все же поднялся. Идти вперед он не торопился, ему надоели бессмысленные поиски наугад. Стало уже почти совсем темно и гном, вспомнив слова инквизитора, осмотрелся, вглядываясь в темноту. И где-то там, вдалеке, Вотерику показалось, что мелькнула красная точка.

Гном, стараясь не сбиться с курса, огибал деревья, пробирался через кусты и, наконец, отчетливо увидел пламя костра. Огонь внутри круга из небольших камней пожирал сухие ветки и так трещал, что Вотерик ни на секунду не засомневался в его реальности. Костер был расположен на прогалине, однако заметить поблизости ведьму не удалось.

Вотерик постоял в нерешительности несколько минут, после чего, стараясь идти как можно тише, направился к ведьминому костру. Он то и дело останавливался за попадавшимися по пути деревьями, осматривался, прислушивался и шел дальше. Когда пришло время выйти на открытую местность и показаться в свете пламени, Вотерик покрепче взялся за молот. Его вес вселял уверенность, давал чувство защищенности.

Оказавшись возле костра, языки пламени которого так и норовили лизнуть бороду, гном в последний раз осмотрелся. Он протянул ногу, чтобы сдвинуть один из камней, однако его обдало жаром, и перед глазами на мгновение вспыхнул огненный шар. Вотерик очень удивился, когда заметил, что у него пропала обувь. Да и сама нога, которая продолжала балансировать над землей, оказалась на редкость худой. Ее обволакивала розоватая кожа, сквозь которую местами просматривались вены. Тяжесть покинула тело: перестала ныть спина, оттого, что приходится тащить сумку, пропал успокаивающий вес молота.

Вотерик, опустив ногу на землю, с ужасом обнаружил, что и вторая стала такой же. Он посмотрел на свои руки: тоненькие, когтистые, с розовым оттенком. Вся одежда и даже борода исчезли – только непонятная повязка окутала бедра. Гном с испугом поводил руками по голове: гладкая на ощупь кожа, большие глаза, рот, на котором отсутствуют губы. Но больше всего Вотерик запаниковал, когда нащупал вытянутые, словно у эльфа уши.

- Что, никогда не превращали в импа? – удивилась ведьма, выйдя из темноты.

Гном обернулся на мягкий, но одновременно пугающий голос. Приспешница Легионов проклятых выглядела завораживающе, не смотря на то, что лицо было скрыто под маской. Внимание Вотерика привлекла юбка, увешенная черепками птиц, и туфли на каблуках.

Женщина всегда хочет выглядеть красиво. Даже если она ведьма.

Гном не знал, что предпринять. Сражаться? Нет, в обличье вонючего импа он сможет справиться разве что с другим импом.

На голой талии и животе ведьмы играли блики от костра. И хотя Вотерик не мог видеть ее глаз, он был уверен, что ведьма с интересом наблюдает за ним. Правда, продлилось это недолго. Либо ей наскучил маленький имп, бывший еще недавно гномом, либо она решила вернуться к делу, от которого ее отвлекли, однако в ладонях ведьмы начало вырастать фиолетового оттенка пламя. Такое же гном заметил и у нее под ногами.

Вотерику хватило мгновения, чтобы понять, что ничего хорошего это ему не сулит. Он изо всех имповских ног бросился прочь, но прежде чем успел скрыться в лесной тьме, ощутил вокруг себя жар. В этот раз, будучи голым, он пострадал сильнее.

Вотерик ускорился. К счастью, тело импа сыграло ему на руку. Он давно не чувствовал себя так легко. Притаившись за деревом, Вотерик прислушался. Ведьма и не помышляла о том, чтобы преследовать его. Для нее он был всего лишь обычным путником, решившим согреться у случайно обнаруженного костра.